Святая Русь - Страница 275

275

Страстен, – продолжает биограф, – и неутомим в охотничьих подвигах.

Уже семидесяти пяти лет сломал ногу, гоняясь за медведем в Беловежской пуще. На охоте он не отличал дня от ночи, мог прорываться сквозь чащи и сугробы, почему часто награждал ловчих и псарей. Впрочем, и с прочими был щедр на награды и подарки. Уехав в старости в теплые страны, тосковал о Литве.

Русская живопись и зодчество казались ему всегда лучшими в мире.

(Пожалуй, только в этом и проявилось воспитание, данное ему Ульянией.) Ягайло был набожен, но очень суеверен. Вставая с постели, боялся ступить левою ногою, когда брил бороду – промывал водою снятые волосы, перед выходом из дому повертывался три раза и трижды бросал за спину переломанную солому…

Мог ли такой человек сам затеять и тем паче довести до успешного конца сватовство к юной польской королеве? Меж тем в первые дни 1385 года Ягайло посылает дружину и сватов во главе со своим братом Скиргайлой в Польшу. Послы прибыли в Краков в половине января 1385 года. На торжественном приеме встречали их епископ Ян Радлица, старый «пан краковский» Добеслав, молодой воевода Спыток из Мельштына, великий правитель Сендзивой.

Ядвига восседала на троне. Литовское сватовство сперва даже позабавило ее. Она не собиралась отказываться от Вильгельма. И витиеватую посольскую речь слушала вполуха. Говорил Скиргайло, что, мол, многие кесари и князья христианского мира жаждали и стремились заключить союз родства с великим князем литовским Ягайлою Ольгердовичем (под «многими» разумелся, в первую голову, московский великий князь Дмитрий). Но достижение брака сего сохранялось для вашего королевского величества!

Благоволите принять в супруги… Далее следовали обещания: крестить всю Литву, выплатить двести тысяч флоринов заклада австрийскому дому, дабы расторгнуть давешний детский брак, вернуть захваченное литовцами во время последнего набега на Польшу добро, освободить польских пленных, а литовские и русские земли присоединить к короне польского государства.

Зря молодая королева плохо выслушала речь свата-посла! Отнесись она к речи внимательнее, поняла бы, что отнюдь не простоватый литовский князь составлял этот договор! Не поняла. Ответила, слегка пожимая плечами и стараясь все ж таки не обидеть послов, что обязана сохранить верность Вильгельму да к тому же не ведает, как к этому сватовству отнесется ее мать. (Мать наверняка не должна согласиться! – подумалось Ядвиге, и – зря подумалось!) Елизавета, скорая на решения, как раз отставила Сигизмунда и искала иных женихов для Марии. В Венгрии возобладала антитевтонская партия во главе с палатином Гара, и сватовство Ягайлы Елизавета и Гара приняли с восторгом. (Опять же не ведаем, не был ли сей восторг заранее подготовлен все тою же незримою силой, поскольку будущий виленский епископ Андрей Васило был личным духовником королевы-матери.) Во всяком случае «для блага Польши» королева-мать соглашалась на все и даже сама послала дружественное посольство из духовных лиц к Ягайле.

В сейме, как водится, голоса разделились. Кто был за Ягайлу, кто против (мол – варвар, грабитель польских земель!), кто за Земовита, кто и за Вильгельма Австрийского (епископы, однако, видимо, уже настроенные, были против него), говорилось и такое: достойнее Ягайлы, мол, Витовт (или Витолд, как его называли поляки), сын мужественного Кейстута, достойнее ему отдать Ядвигу и скипетр. Увы! Витовт был женат и имел уже несколько детей. В дело шли подкупы и взятки, действовала, точнее, мешала действовать недальновидная жадность одних, продажность других, но кто-то незримый и умный продолжал настойчивую обработку умов. Даже и «малый разум» Ягайлы оборачивали в достоинство: мол, будет более покладист, легко расширит льготы и права шляхты… Итак, сейм согласился на Ягайлу. В Литву отправилось посольство с благоприятным ответом. Ягайло в присутствии братьев повторил свои обещания (это происходит в Креве 14 августа 1385 года).

Меж тем сразу же за этим соглашением меченосцы организуют небывало многолюдный поход на Литву. Нынешний «почестный пир», на котором избранные из приглашенных рыцари пируют за отдельным столом, будучи во время угощения осыпаемы драгоценными подарками, а комтур Ордена и сам Великий Магистр прислуживают им, – стол, посидеть за которым считали честью для себя короли и герцоги всей Европы и куда попадали далеко не всегда по званию, но чаще по боевым заслугам и подвигам, совершенным в путешествиях и боях, – был особенно блистателен. Пир этот устраивался обычно лишь для двенадцати персон, – так вот нынче за ним сидели пятнадцать избранных рыцарей, и подарки им достигли астрономической суммы расходов Ордена. И вот вся собранная Орденом сила пошла к Медникам. Начался грабеж.

Воротившийся Ягайло с Витовтом и Скиргайлой заняли броды, но рыцари нашли предателей и, возвращаясь с полоном, обошли литовскую засаду. Мало того, Андрей Ольгердович, старший сын Ольгерда от первой жены, пытаясь занять отцов престол, вступает в союз с немцами (и тоже дает согласие, как прежде Витовт, на подданство Ордену), идет война, а в эту пору…

В эту пору князь Леопольд поспешал в Венгрию, беспокоясь о судьбе сына. Тут же случился всячески изобиженный Владислав Опольский, всегда симпатизировавший тевтонской партии. Леопольд требует реализации давнего брака Вильгельма с Ядвигою. Опольчик ему помогает, и Елизавета, порядком-таки легкомысленная, уступает их напору. (Документ от 27 июля, то есть еще за две недели до подписания соглашения в Креве.) Уже из этого сопоставления дат видно, что тут действует не просто иная сила, но и сила, вовсе никак не соотносящая своих решений с тем, что происходит в Кракове и Литве.

275